Из книги "Путешествие одинокого человека", Москва, "Художественная литература", 1991

Александр Дробязко

Благородное дело

Отставной генерал Николай Афанасьевич Лубкин назойливо выхаживал по комнате. Вошедшее в жизнь сегодня, которое всегда казалось каким-то далёким, превратилось в самое обыкновенное настоящее…
Он рано овдовел, ещё в самом начале своей военно-интендантской карьеры. Шли годы. Одиночество становилось всё отчётливей и тяжелее.
Сморщившийся и поседевший, Николай Афанасьевич решил жениться вторично…
Однако новая супруга то и делала, что занималась исключительно собой, с явным нетерпением поджидая славную кончину разбогатевшего мужа. Она соблюдала диету, одну беспощаднее другой, порой голодая по неделе…(Он поморщился, вспоминая, как при голодании изо рта диетички начинало дурно пахнуть.) Вспомнил, как неосторожно сообщил об этом супруге, и она стала регулярно бросаться в сверхдальние лыжные марафоны, часами восседать в позе Лотоса и непрерывно промывать себе желудок, извергая при этом остатки желчи и прозрачную слюну. И в довершение всем стараниям, в погоне за ушедшими десятилетиями, она умудрялась по три раза на день погружаться в прорубь…
Судьба знаков репризы не ставит.
В один из дней она ещё раз заболела пневмонией, проболела почти полгода, да и мирно почила, оставив отставного генерала продолжать свой бренный путь в одиночестве…
Возраст брал своё. К семидесяти годам Николая Афанасьевича потянуло на всякого рода благородные поступки, для придания значимости доживаемой жизни. Кроме монотонного навязывания районным читателям и слушателям своих победоносных мемуаров и придирчивого выявления мелких безобразий в округе, ему вдруг захотелось… жениться, взяв в жены женщину простую, тихую и скромную.
" А что? Эта не станет скорлупой и редькой кормить, не будет тут всякие вакханалии с собой закатывать. И ей, и мне уютней. Дело благородное и выгодное", - думал он, просиживая вечера за письменным столом.
Этой же весной ему случилась путёвка в далекий южный санаторий. На берегу теплого моря, смелые мечты неожиданно быстро воплотились в реальность: Николай Афанасьевич познакомился с Анной Ивановной, пожилой, одинокой женщиной, которая впервые за многие годы решительно покинула свою родную Малиновку, чтобы, как говорят " хоть разок в жизни увидеть, какое оно море…".
Отставной генерал решительно перешел в наступление, и сегодня Анна Ивановна впервые переступила порог обширной, но изрядно потрёпанной дачи.
Николай Афанасьевич прекратил расхаживать и стал что-то рассматривать за окном.
На кухне затих звон посуды. Вскоре в комнату вошла Анна Ивановна. Она осторожно прошла по краю ковра и остановилась у желтого облезшего кресла. Генерал круто повернулся и, словно старшина новобранца, стал придирчиво разглядывать будущую спутницу жизни.
"Ну и кофта? А пуговицы? Э-хе-хе. И на чулке дырка. А заштопала как?! А руки? У. ручищи… Как я этого сразу не разглядел",- подумал он и сказал:Присаживайтесь, пожалуйста. Вот кресло!
Анна Ивановна присела на краешек кресла. Генерал деловито откашлялся и перешел за письменный стол, на котором в обилии возлежали черновики его речей, мемуаров и даже первые поэтические пробы легендарного интенданта.
" Вот натворил. Зачем пригласил? Что я там ей наобещал? Не помню. Хоть убей, не припомню. Опять в голову что-то стреляет", - подумал он и сказал:
- Как доехали?
- Спасибо, ничего, - тихим голосом ответила Анна Ивановна, не понимая этого неожиданного перехода с дружеского "ты" на угрюмое "вы".
" Вот явилась, не запылилась. Правильно сестра мне говорила: ты сдохнешь, а этой всё достанется. Ей - всего-то пятьдесят два. А мне?! Семьдесят три! Вот влип",- снова подумал он и решительно произнёс:
- При наших-то безобразиях на дорогах. Да. Вот и я в районную брякнул по поводу электропоездов. Вот…
Он начал суетливо перебирать бумаги на письменном столе.
Анна Ивановна кивнула и продолжала молчать.
" Ну, о чём с этой поговорить?! Дать бы сразу от ворот поворот. Но как-то… По-благородному. Я ведь не какой-нибудь там. Я же не могу себе позволить…", - он вздохнул, заерзал в кресле и пересохшим ртом прошептал: - Что-то чувствую я себя неважнецки. Это все магнитные бури. И в газетах пишут: жара ещё неделю продержится. И мух расплодилось…
Она снова согласно кивнула.
" Нет. Я так не смогу. Нечестно это. Пригласил. И на тебе. От ворот поворот. Да, что я эту родню слушаю. Они, небось, того же… ждут, не дождутся. Вот женюсь всем назло. Вот так", - в уши ворвался легкий шумок и начало больно колоть в висок. Николай Афанасьевич потер лоб и сказал:
- Вот меня иногда одолевают дикие мысли. Я, конечно, не какой-нибудь там, но своё мнение считаю окончательным. Во как!
Анна Ивановна ещё в санатории привыкла к подобным речам генерала, но сегодня он показался ей особенно взвинченным.
" Ну, чего приперлась сюда, дурища. Губы раскатала. И куда глаза глядели. С этим стариканом удавишься. Ишь, как наяривает, будто блаженный", - подумала она.
" Как смотрит! У, глазищи! Такая отравит и не задумается. Сыпанёт какого-нибудь купоросу в компот и…поминай, как звали. И все ей. У, змеища. А я - старый дурень. Что ж делать?!" - в отчаянии думал он. Рука дрогнула и задела настольную лампу.
- Я человек отчаянный. Меня ещё с детства все боялись. Я могу такое… Такое!! Если что - никого. Всех в порошок!! Всех!
Он хотел вскочить, но поскользнулся и еще глубже провалился в кресло.
" Чего это он городит?! Не ровен час, свихнулся за это время", - испуганно подумала Анна Ивановна.
" Идиоты. Мерзавцы. Я же хотел продолжить курс массажа. Теперь поясница раскалывается. Растирать надо. Жди. Эта тебя разотрет! Слова не выдавишь. Обчистит. Как пить дать, обчистит. Вот, вляпался!" - отставной генерал запустил руку за спину и принялся тереть поясницу.
- Запросто! У меня и этот есть. Если что, я никого. Мне терять нечего. Я всех порешу! Вот так!
Анна Ивановна пожала плечами и съежилась.
- Где этот чертов пистолет?! Ага. Вот он, - Николай Афанасьевич извлек из ящика стола старый дарственный пистолет.
- Вот так. Если что, я всех вот так!! - он отвернул пистолет в сторону и несколько раз нажал на курок.
Анна Ивановна зажмурилась, но тишину комнаты нарушили только лёгкие щелчки.
Николай Афанасьевич довольно хмыкнул, вынул пустую обойму, проверил ствол, произвел пробный выстрел под стол и… поднёс пистолет к виску.
- А потом. А потом себя! Трах, и поминай, как звали! Я отчаянный! Я… Не верите?! Я…
- О, господи. Да что же вы с собой…- Анна Ивановна хотела было броситься к столу, но какая-то неведомая сила удержала её.
- Вот так!!!- он нажал на курок.
Анна Ивановна вскрикнула и закрыла лицо руками.
- Аха-ха-ха-ха, - вместо выстрела она услышала, как рассмеялся Николай Афанасьевич. - Это я… Это я того…
Она медленно поднялась, поправила кофточку, спокойно посмотрела на генерала, который, улыбаясь, продолжал держать пистолет у виска.
- Тьфу, на тебя, дурак старый!- громко она, сделав вид, что плюет на ковер,и вышла из комнаты.

До самого утра Николай Афанасьевич проспал, загрузившись для верности снотворным.
Ближе к девяти, он проснулся и, пошатываясь, прошелся по комнате. На столе среди бумаг он заметил вынутый им ещё вчера пистолет.
- Вот. Оставляй ящики открытыми. Зина! Есть кто-нибудь?! - позвал он, но тут же вспомнил, что вчера никого из родственников не было…
- А. Эта… - он почесал затылок. - Подумаешь, напугалась. Уже и пошутить нельзя. Я с благородными так сказать... А она.
После двух чашек кофе и, принятой вслед таблетки от давления, генерал перешёл к столу, на котором возлежала рукопись очередной статьи в районную газету.
- Так. На чем там мы вчера остановились. А! Проявили стойкость и мужество при…
Он склонился над листом и принялся быстро писать, то и дело что-то выкрикивая, будто отдавая команды.
1987 г.

Рейтинг@Mail.ru Rambler's Top100

Сайт управляется системой uCoz