Из книги " Путешествие одинокого человека"
Москва, "Художественная литература", 1991
Александр Дробязко
Двадцать пенсов
И днём, и ночью в гостинице тихо и спокойно. Чуть потрескивает старая лестница. Еле шепчут ковровые дорожки. Постояльцы будто растворяются в комнатах. Всё чинно, размеренно, по-английски…
Под вечер в эту небольшую гостиницу прибыли два новых постояльца - два очень разных и неожиданных спутника. Один - старый морской волк, бывалый капитан, который был приглашен на какое-то юбилейное собрание капитанов со всего мира. Второй - специалист по переводу с английского, располневший профессор, преклонного возраста, по неизвестно какой причине приданный капитану в сопровождение.
- Егор Иванович, ну что вы, ей-богу?! Каких-то двадцать пенсов! И фунта не сэкономите. Берите двадцатый номер. Рядом будем, - гремел капитан, удивлённо глядя на профессора.
- Да, вы понимаете, дорогой Алексей Николаевич. Всё-таки, двадцать пенсов - не пустяк. Это сумма. И немалая, - оправдывался Егор Иванович, принимая от портье ключ от номера.
- Ну, воля ваша. Как знаете, не стал спорить капитан. - Мне на второй. А может, поужинаем?! Как вы?
- Уже ночь. До завтра потерпим. Спокойной ночи, - вяло произнёс профессор и пошел в свой номер.
- До завтра,- капитан удивлённо пожал плечами.
Ночь.
Вдруг откуда-то снизу в тишину ворвались гортанные крики. Гостиница лениво проснулась. В номерах обозначилось движение.
В нижнем холле происходило буквально следующее: молодая горничная отчаянно жестикулировала и что-то выкрикивала, указывая то на потолок, то на Егора Ивановича, который топтался босыми худоватыми ногами на коврике у какой-то двери. Лицо девушки густо покраснело, глаза сверкали острой обидой. Она несколько раз нервно подняла и опустила оставленную на столике книгу и продолжала выкрикивать.
Стало ясно, что перед очами девушки, углублённой в грёзы и мечты уютного романчика, вдруг, среди ночи, появился этакий растрёпанный седой монстр в зелёной, вылинявшей почти до дыр майке и обширных, черного цвета трусищах, именуемых у нас семейными. Случись подобное в любой точке России - что за беда - мы и не такое видали! А здесь…
На шум, как и положено, первым вышел капитан.
- В чём дело? Что стряслось? Почему крик? - пророкотал он, строгим взглядом окинув обеих.
Англичанка бросилась к капитану и, указывая на профессора, сбивчиво заговорила.
- Старый человек! И мне такое предлагает! Я оскорблена! Старый человек. Такое поведение.
- Что?! Помедленнее. Объясните толком,- капитан спросонку не смог разобрать быструю английскую речь и оттого просто повысил голос.
- Он… он говорит! Он мне… такой старый человек… он мне - не унималась девушка, рассерженно кивая на подавленного, сбитого с толку Егора Ивановича.
- Что вы ей такого сказали, Егор Иванович?
- Спасите, ради бога, Алексей Николаевич. Я ей ничего. Совершенно ничего такого не говорил. И вот те раз, - пролепетал Егор Иванович и по-английски добавил: - Девушка, я вам ничего не сказал.
- Как это ничего. Сэр, капитан. Он мне даже на пальцах показал. Какое поведение! Я оскорблена.
- Егор Иванович, говорите правду. Что вы здесь устроили?! - и тихо добавил. - Это же скандал… это вам не дома.
- Помилуйте, Алексей Николаевич, я совершенно ничего… Я встал… Туалет в коридоре. А дверь, видите ли, заперта! Я ей говорю: гив ми… А как "ключ" запамятовал. Ну, я и показал. А она в истерику. Сделайте, что-нибудь, - перешел на шепот профессор.
- И что вы ей показали?!
- Я ей говорю: гив ми… - профессор сжал в кулак левую руку и вставил между пальцами указательный палец правой руки. Ключ! Понимаешь ты! Гив ми ключ, черт возьми…
- Вот, вот. Он опять. Ужас! Старый человек! - девушка вновь покраснела и прижалась к руке капитана.
- Ну, теперь все ясно. Егор Иванович, идите в мой номер. Там не заперто. А я здесь всё улажу.
Егор Иванович, кивнув головой и прошептав, спасибо, торопливо засеменил по лестнице на второй этаж.
Капитан приблизился к девушке и тихо заговорил, отчаянно коверкая английские слова с русскими.
Через несколько мгновений англичанка расхохоталась.
Прошло несколько минут и гостиница снова погрузилась в тишину и сладкие сны. Не спал только один профессор. Мне кажется, он думал о тех злополучных двадцати пенсах, которые пытался сэкономить и сокрушался, что не смог быстро отыскать в памяти перевод слова - "ключ". 1987г.
